kungurov

Вся штука в том, что в данном случае, не только разглашать что-либо нельзя, — нельзя даже обжаловать решение суда; поскольку в процессе обжалования, в момент прохождения дела по всяким инстанциям секретные сведения, которые содержат материалы дела — могут стать доступны сторонним третьим лицам, что, соотвественно, ставит под угрозу (непроизвольного либо даже намеренного!) разлашения секретной государственной тайны. Так что Алексей серьёзно рискует, этой вот своей аппеляцией. Понятно, что ему, в случае чего, срок-то накинут...

Но в то же время — какие сведения, этим вот закрытым режимом, следствие/обвинение попыталось скрыть? Какую-то военную тайну? То всё что знал Кунгуров (или кто-то там), повидимому всё же полученную из открытых интернет источников, — он уже рассказал посредством блога, а широчайшую огласку, пусть даже и секретные сведения, получили именно благодаря следствию, так умело расставившем акценты на проходной, по-сути, информации на которую никто внимания бы не обратил, не будь создан и нагнетаем кем-то вот такой недюженный ажиотаж: мало ли что пишет какой-то блогер, скрывающийся за именем Кунгуров. Это, возможно, компетентным органам понятно кто там и что пишет. Но читателям? Кого волнует, блин, мнение какого-то обдолбанного фрика???

Если было разглашение военных сведений, то на скамье подсудимых должны оказаться лица вёвшие и инициировавшие расследование, т.к. вреда получилось бóльше именно благодаря проведению этого процесса.

Или закрытый режим попрепятствовал сокрытию неких действующих лиц, проходящих в каком-то там качестве?? То имена многих (если не всех) были доступны общественности уже задолго до начала процесса!

Любое действие суда — должно быть чем-то мотивировано, и не должно сопровождаться хотелками какими-то давалками. Т.е. материалы дела должны содержать обоснование перевода в закрытый режим [1.] и иметь какие-то гарантии [2.], что преследуемые судом цели будут (и есть) достигнуты. Если этого НЕТ, то действия суда — вполне могут быть обжалованы, дополнительно, с требованием отмены именно этого положения [перевода] даже отдельно от основной аппеляции, недожидаясь результатов по её рассмотрению, и окончания сроков ограничения секретности, которые должны присутствовать [указаны] в материалах дела. Если сроки не указаны, то вероятно следует обратиться в суд за разъяснением данного положения [сроков], может быть хоть там кто-то что знает. Если цели (п.2) — не достигнуты, то следует писать — как минимум в прокуратуру, думаю понятно по каким именно вопросам. По крайнему беспределу.

Далее.

После этого приговор вступит в силу и Алексея переведут (неизвестно куда) отбывать наказание.

После этого, если решение не будет отменено — писать в Конституционный суд. Если я что-то не путаю, граждане РФ имеют право прямой подачи жалобы в эту инстанцию: при рассмотрении дела Кунгурова, как я полагаю, была нарушена подсудность — дело Кунгурова военный суд не имел права рассматривать по причине того что он [К.] на момент совершения «преступления» являлся гражданским: не был военнослужащим и не проходил какие-либо военные сборы (например в Сирии). [Ст. 31 УПК РФ]
«Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом» [П. 1 ст. 47 К РФ]

Да прям щас! Единственное, что нужно сделать, так это заморать все те материалы, места, факты, на которые попадает ограничение запрета. А остальное можно обнародовать. Но это — крайне радикальный способ, который может повлечь невразумительного характера эксцесы.

Можно потребовать от суда — предоставить копии «интересных» материалов для, что необходимо обязательно указать, публичного обнародования. И пусть суд сам марает и вычёркивает те места, которые, по его мнению, недопустимо предовать огласке. Мне крайне сложно поверить, что каждый пёрд судьи свят, что нет каких-либо материалов в деле безвредных, и открытых для всеобщего доступа.

Имеет место быть просто конфликт интересов. Некто Лысов [«пришейкпиздерукав», «пятаяногаотсобаки»...], без которого дело ну никак, «по-ходу», не развалится, влазит в процесс и пытается превалировать [«качать» права]: диктовать некие условия — бездоказательно — в попытке ограничить права Кунгурова на, допустим, свободное распространение информации [ст. 29 К РФ], по этому процессу, в чём он [К.] крайне (вроде) заинтересован. Суд принимает позицию некого Лысова, при этом полностью ограничивает права Кунгурова, т.е. проявляет очевидное предвзятое отношение к обвиняемому, вина которого — ещё, собственно, и не была доказана! А перед законом все равны.Предвзятое отношение суда — является основанием для отмены решения.

Достаточно лишь получить от суда отказ на распространение материалов — не затрагивающих интересов Лысова, но — не интересы Кунгурова: т.к. иных озабоченных, подобно Лысову, вроде бы как и не было. По сути: следует лишь изъять [заморать] слова этого «эксперта», которые никакой погоды собственно не делают. Наличие отказа — это есть доказательства предвзятого отношения суда к Кунгурову. Никаких секретов дело не содержит, кроме как соплей и истерики «эксперта» Лысова, даже не владеющего языком на бытовом уровне, а тем более, на уровне достаточном для соскателя некой учёной степени по филологии. Вероятно он этого — боится более чем чего: огласки некомпетенции своей в вопросах экспертизы.

Важно. Лучше заручиться «поддержкой» суда в вопросе распространения материалов дела с определённым качеством извлечений, обосновав максимально подробно свою позицию, чем действовать напропалую. Отрицательный ответ — тоже ответ, и он может быть использован специфическим образом. А пойти на обострение — можно и в другой, более удобный момент, если так уже сильно нужно..

Сценарий действий такой, как в сказке: «чем дальше тем страшнее»...

Все действия находятся в правовой плоскости.

1¹. Получается согласие суда на публикацию: подаётся обоснованное требование предоставления судом документов для обнародования; какие там шестерёнки должны прокрутиться — не имеет некого значения.
2¹. В случае отказа (или, возможно, незначительности перечня) предпринимается попытка отмены положения «закрытости».
3¹. В случае отказа опять — сохраняется [возможен] вариант обострения. Но, опять же, Кунгуров — имеет право на раскрытие обстоятельств дела, и — опубликованные документы должны соотвествовать ограничениям по п.1 {вычитание Лысова}.

Есть ещё вариант [4¹.]. Решение отменяется (по причине нарушения подсудности судом): в этом случае — все ограничения автоматически снимаются, сами.

Если решение не будет отменено.

1². Подаётся обращение в Конституционный суд. Дополняется отрицательным ответом по п. 1¹.
2². Предпринимаются попытки отмены положения закрытости (не повторно, достаточно п. 2¹...).
3². В момент расмотрения обращения в [4²] Конституционном суде — возможен вариант обострения («победителей не судят»). Вариант «ва-банка» в данном случае — уместен, но (!) не обязателен: но он — может усилить эффект принятия в Конституционном суде положительного решения.

Все описанные действия — находятся в правовой плоскости, так или иначе, в разной степени интенсивности...

Что даёт пересмотр решения, в случае его отмены. Например Лысову — выйти с «честью» из «процесса», если его, ранее сказанные, слова об условности приговора являются искренними а не Показушными: он вполне может отозвать свою «эспертизу» (во-первых, его никто не звал; во-вторых, за слова придётся-таки отвечать, так или иначе... {Бог.} :), единственное — ему следут <кому-то> как-то расказать, о таком вот — возможном варианте — исходе...

И, если же следует собирать какие-то голоса под обращение, в Конституционный суд, то Конгуров может выступить неким консолидирующим звеном, для разных групп и течений, в момент сбора этих, голосов..